Таня


           2-16
СТАРОЕ КИНО
Осень не спешит
Прошлым ворошить -
Прячется...
И чуть - чуть дрожит,
Мордой в витражи
Плачется,
И стучит в окно
Старое кино
Пятницей:-
Мы как алкаши,
Две хмельных души,
С разницей ...
В десять тысяч верст,
Даже не вопрос,
Напасти,
Как птенцы из гнезд
Ловим стрелы грез
В пропасти...
И кружит как вихрь
Танго на двоих
Южное,
И дождем висит,
Небо, чтоб спросить
Нужное...
Рыжий листопад
В наш последний ряд
Втиснулся...
Пятерней прильнул
К мокрому стеклу,
Выспался,
И давай спешить
Прошлым ворошить
Разницу
В шесть десятков лет
Пока вспыхнет свет
В пятницу...



Середина января 2017-го...
Старый Новый год делает свои первые шаги
по уставшей от передряг Матушке Земле.
Просыпается ветер Надежд и капли дождя вместо снега вовсю хозяйничают в столице мира, - бегущей,
неугомонной, разношерстной и полностью поглощенной атмосферой предстоящей Инаугарации Президента.

"И дождь смывает все следы"... Rain Erases Everything,
The-Und der Regen verwischt jede...
Как говорится - с белого листа.
Далекий 1972 год.
Всего один год с тех пор как мы закончили институт и разъехались кто-куда, чтобы вновь встретиться через сорок лет в Лейпциге.
 
Но это я так   - лирическое отступление перед тем как вернуться
к только что написанной песне "Старое кино":
перед глазами сразу же вспыхнули металлические бабины,
скрывающие в себе ленты самого массового искусства в мире, снующие как челноки в руках киномехаников
Дворца металлургов, "Родины", "Славы" и "Авроры"...
Хотел обозначить и сам город нашей юности, но решил оставить его под названием "Город Н" ибо последний
ряд позднего сеанса был самым интригующим местом встречи в стране за железным занавесом.
И все-таки это было здорово!
Даже, если не всегда помнилось содержание нашумевшего фильма.
Но вот песни входили в нашу жизнь прямо с лестниц кинотеатров по мере того как разогретые юные сердца справлялись
со своим учащенным пульсом...
Наш спортлагерь в Царичанке был до безумия музыкальным и невозможно было представить и день
без Чахоточного геолога или Батальоного разведчика в исполнении Сашкек Петренко и Аронского, Вовок Колесника,
Данченко и Артамонова, Лешки Иофана, Витьки Гессика
 и Виталика Болотинского, Юры Гитина,
Сережки Бизона и Валерок - Зерния и вашего покорного слуги!
 
Мы были неподражаемы в своем искусстве радоваться жизни...
Пару лет назад судьба забросила наш доблестный авангард команды КВН ДИИ в Радсело.
Через почти полвека.
И что мы пели?!!
И как пели!

Январь. Середина. Год 2017-ый. New York.
И вдруг мне попадается на глаза полный правильный текст этого Батальоного разведчика - того самого,
со шляпой в руке через ширинку!!!
С дорогими именами авторов - Алексей Охрименко,
Сергей Кристи, Владимир Шрейберг!!!
И вот этот самый что ни на есть оригинальный текст, найденный уникальным хранителем и собирателем
Виктором Забаштой:
               
Я был батальонный разведчик,
А он – писаришка штабной.
Я был за Россию ответчик,
А он жил с моею женой...
Ой, Клава, родимая Клава,
Ужели судьбой суждено,
Чтоб ты променяла, шалава,
Орла на такое говно?!
Забыла красавца-мужчину,
Позорила нашу кровать,
А мне от Москвы до Берлина
По трупам фашистским шагать...
Шагал, а порой в лазарете
Со смертью в обнимку лежал,
И плакали сестры, как дети,
Ланцет у хирурга дрожал.
Дрожал, а сосед мой - рубака,
Полковник и дважды Герой,
Он плакал, накрывшись рубахой,
Тяжелой слезой фронтовой.
Гвардейской слезой фронтовою
Стрелковый рыдал батальон,
Когда я Геройской звездою
От маршала был награжден.
А вскоре вручили протёзы
И тотчас отправили в тыл...
Красивые, крупные слезы
Кондуктор на литер пролил.
Пролил, прослезился, собака,
Но все же содрал четвертак!
Не выдержал, сам я заплакал,
Ну, думаю, мать вашу так!
Грабители, сволочи тыла,
Как носит вас наша земля!
Я понял, что многим могила
Придет от мово костыля.
Домой я, как пуля, ворвался
И бросился Клаву лобзать,
Я телом жены наслаждался,
Протез положил под кровать...
Болит мой осколок железа
И режет пузырь мочевой,
Полез под кровать за протезом,
А там писаришка штабной!
Штабного я бил в белы груди,
Сшибая с грудей ордена...
Ой люди, ой, русские люди,
Родная моя сторона!
Жену-то я, братцы, так сильно любил,
Протез на нее не поднялся,
Ее костылем я маненько побил
И с нею навек распрощался.
С тех пор предо мною все время она,
Красивые карие очи...
Налейте, налейте стакан мне вина,
Рассказывать нет больше мочи!
Налейте, налейте, скорей мне вина,
Тоска меня смертная гложет,
Копейкой своей поддержите меня -
Подайте, друзья, кто сколь может...
1947-1951




         Следующая
         страница